Жизнь за гранью - Страница 51

Минусы от плюсов

Вторжение чужеродного поля в самое сердце пещеры буквально раздавило нас, хотя внешне это ничем не проявлялось. Было непонятно, кто противостоял Холмограду, в попытке захватить наших малышей, и почему такими варварскими способами. «Монастырям нужны эти дети!» – сказал Голос. Но, если это действительно монахи, они могли просто предложить нам укрытие и мы бы сами привезли им детей, ведь ещё недавно именно это мы и собирались сделать. Хотя, раз они заточили Петерса, значит и там идёт какая-то борьба. Связи с Петерсом по-прежнему не было и мы беспокоились, не зная, что с ним. Я даже представить не мог, какой должна быть мощь, чтобы одолеть нашего монаха-Проводника. Оставалось непонятным, кто был третьей вершиной треугольника. Наших, как оказалось мизерных, сил не хватило даже на то, чтобы защитить собственных детей.

Были и положительные моменты. Например, мы увидели, кто поспешил к нам на помощь, на ходу изобретая способы защиты, преодолевая боль, тошноту и подступающий к горлу страх, кто остался в стороне, а кто в спешке бежал. Стало понятно, что борьба ведётся не с нами, а между силами, от которых пещеры не скрывают и не защищают. А ещё мы услышали нашего Лёнечку и с нетерпением ждали обещанной встречи.

Возымело своё действие и покровительственное вмешательство Управителя Мира. Только какая-то странная вышла из этого ситуация. Под давлением обстоятельств, Холмограду пришлось согласиться на торговые отношения, на основе натурального обмена, как с нами, так и с фермерами. Казалось бы, фермерское объединение должно от этого только выиграть, советуясь друг с другом, и высоко держа планку, а на деле оно практически раскололось. Каждый старался, во что бы ни стало, обменять свою продукцию, даже за бесценок, обвиняя других, что сделки становятся всё менее и менее выгодными и совершая разбойничьи набеги на соседские фермы. Если раньше орудовали несколько банд разбойников, то теперь, за малым исключением, разбоями стал промышлять каждый второй фермер.

История явно повторялась. Вокруг частных территорий начали вырастать заборы, валы, фортификационные сооружения, напоминая эпоху княжеств и феодализма.

Но всё это уже потом. Карандаш не поспевает за мыслями, несущимися вскачь в предчувствии Неизбежного. А тогда, мы пытались понять, как наладить контакты с малышами не навредив им, создать более мощные средства защиты из подручных материалов, помочь Кариссе воссоединиться с Марго и встретиться с Георгом, найти способы облегчающие и ускоряющие процесс создания лекарственных смесей… – этот список можно было бы продолжать бесконечно.

Библиотекарь

Ожидание Янат затянулось и она уже начала подрёмывать, когда внезапно визуализировался знак – солнце в колечке льва. Она дала сигнал на ключ решётки, защищающей дверь, вскочила, чтобы бежать навстречу Высшему… и тут же плюхнулась опять в кресло: «Говорить ему о происшествии, или нет? Рассказать правду, или лучше соврать?!» – при последней мысли девушка почувствовала, как горят щёки, она ещё никогда не лгала своему Высшему.

Одного взгляда на пюпитры было достаточно, чтобы понять какие изменения произошли в сознании девушки. С Души Библиотекаря словно камень свалился. Ему захотелось обнять дочь, приободрить её, но ни один мускул не дрогнул в его лице.

– Покажи начатый свиток, Янат, – произнёс он, обычным голосом, так, словно не было ни испытания, ни разлуки.

– Вот, Высший! – руки девушки дрожали от волнения, радости видеть его и боязни, что он опять оставит её.

– Хорошо! – неожиданно похвалил он. – И рисунок гораздо чётче. Вижу ты даром времени не теряла и хорошо набила руку.

Ему бы хотелось сказать ей совсем другое, но он знал, что Всеслышащий внимательно следит за каждым его словом, в поисках повода разорвать договор. В городе было ещё немало грамотных, можно было найти среди них и каллиграфа, единственным доводом в пользу Янат был опыт в иероглифике.

Ему предлагали взять дополнительно ещё несколько учеников, но он отговаривался нехваткой времени и возрастом. Служители всячески старались создать ему конкуренцию, собирая одну за другой группы переписчиков из носителей различных систем письменности, от готической и кириллицы, до иероглифической и предметной, наивно полагая, что один прочитает, другой переведёт, а третий нарисует иероглиф. Он только посмеивался.

Не являясь сами специалистами в области лингвистики, они и не подозревали насколько, отличается понятийный аппарат в различных культурах. «В чём проблема? – не понимали они затруднения переписчиков. – Нарисованный листок дерева понятен носителю любого языка!» – не имея ни малейшего представления, что во многих языках слово «листок» просто отсутствует, а в других – падающий лист, лист лежащий на земле, лист плывущий по воде, сорванный лист и т. д. являются разными понятиями и называются разными словами. Работы их переписчиков напоминали старый анекдот, в котором предлагалось вспомнить известную пословицу, звучавшую, после двойного перевода (на другой язык и опять на прежний): «Хорошая память вредит зрению», в которой сложно было опознать первую часть пословицы: «Кто старое помянет, тому глаз вон».

Как она похожа на свою мать, – думал Библиотекарь, невольно вспоминая своё знакомство с Маргарет. Он читал курс лекций по сравнительному анализу этапов письменности в различных этносах на примере лекарственных растений, начертал на доске рисунок, пиктограмму и иероглиф… и вдруг услышал: «Чепуха! Это могут быть абсолютно разные растения!»